News / Новости

Uzbekistan: Хива заповедник Хорезмского зодчества

06/08/2016 22:52

Хива находится на юге Хорезмской области Узбекистана. Это единственный сохранивший­ся в Средней Азии целиком город-памятник. Его исторические судьбы и архитектура тесно связаны с историко-культурным развитием Хо­резма - древнейшего культурного оазиса на севере Узбекистана. Цивилизация древнего Хорезма прослеживается с эпохи неолита (IV- начало III тысячелетия до новой эры). Оазис Хорезма возник в плодородной обширной дельте великой среднеазиатской реки - Аму­дарьи, несущей свои воды в Аральское море. В античное время ирригацию стали расширять каналами, на их основе возникли рабовладель­ческие города с процветающей культурой. Крупные градостроительные задачи, выдви­нутые государством Ахеменидов, привели к со­зданию мощных городов-крепостей, принявших форму правильного прямоугольника, обнесенного крепостными стенами с башнями и с воро­тами на осях. Размеры изученных археологами памятников говорят о том, что градостроители владели геометрией и использовали разные системы соразмерностей. Простейшим было соотношение стороны и диагонали квадрата; так построены хорезмские крепости Калалы-гыр размерами 700+1000 метров и город Топрак-кала, который вчетверо меньше ее (350+500м). Сведения об античном Хорезме имеются в древнейшем памятнике письмен­ности - Авесте (1 половина 1 тысячелетия до н.э.), отразившем классовое расслоение рабо­владельческого общества и философию зоро­астризма - одной из главных мировых религий. Видимо, к этому времени относится сложение канонической схемы древневосточного города в виде прямоугольного, квадратного или круг­лого контура стен, ориентированного по стра­нам света, рассеченного по осям главными улицами; этой схеме приписывался смысл сим­волического изображения Вселенной, по образу которой строился город. Эта «космограмма» (мандала) позволяла выделить в городе сопод­чиненные зоны: на «вершине» продольной оси - дворец правителя, рядом с ним - храмы, кварталы знати, а в отдалении - жилище рядо­вых горожан. Эту же систему отражает струк­тура раннесредневекового города, изученная пока только в Пянджикенте, за пределами Хо­резма, в котором в V - VIII вв. известны только три города. Хорезм входил в эту эпоху в состав огромной державы - тюркского каганата; основной формой расселения стали тогда укрепленные замки, окруженные крестьянскими усадьбами.

В 710-712 гг. страна была завоевана ара­бами, которые под видом распространения но­вой религии - ислама - захватили территорию всего Среднего Востока и образовали феодальную мировую державу - арабский халифат. Завоевание сопровождалось сокрушением культуры оседлых народов. «... И уничтожил Кутейба людей, которые хорошо знали хорезмийскую письменность, ведали их предания и обучали (наукам), существовавшим у хорез­мийцев, и подверг их всяким терзаниям, и стали (эти предания) столь скрытыми, что нельзя уже узнать в точности, что было (с хорезмий­цами) после возникновения ислама...», «...он погубил хорезмийских писцов, убил священно­служителей и сжег их книги и свитки ... хорез­мийцы остались неграмотными и полагались в том, что им нужно, на память», - писал великий хорезмийский ученый Бируни. Уцелели лишь отдельные ученые. Из семьи зороастрийских жрецов, в среде которых были сосредоточены научные знания доисламского Хорезма, вышел основатель средневековой математической на­уки на Востоке Мухаммед ибн Муса аль Хорезми, прозванный «аль маджуси», что озна­чает «происходящий из магов».

Во второй половине VIII века оживленные торговые связи между странами халифата при­вели к общему экономическому подъему и строительству городов. В Хорезме жизнь ста­билизировалась лишь к X веку, и тогда здесь также вдоль международных торговых путей города вырастали, как грибы после дождя. Среди них в начале X века впервые упоминается Xива, стоящая на пути между Ургенчем и Мервом. Первым сооружением на этом месте, где, видимо, останавливались караваны, был колодец - Хивак, который и сейчас можно уви­деть в квартале Матриза-и - Кушбеги в северо- западном углу Ичан-калы. Остатки поселения X века лежат, как показали археологические раскопки, на чистом барханном песке; среди них - детали архитектурного убранства зданий - резьба по ганчу и резная керамика.

В конце X в. Хорезм становится независи­мым от халифата могущественным государ­ством. При хорезмшахе Мамуне (990-1017 гг.) столица Ургенч (ныне - Куня-Ургенч в Турк­мении) - стал центром культуры и науки. В «Академии Мамуна» трудились прославлен­ные среднеазиатские ученые-энциклопедисты Бируни и Ибн Сина. Деятельность их прохо­дила в сложной обстановке, среди феодальных войн и религиозного мракобесия.

Тайны жизни, что я изложил в сокровенной тетради.

От людей утаил я, своей безопасности ради.

Никому не могу рассказать, что скрываю в душе,

Слишком много невежд в этом злом человеческом стаде, -

писал современник Бируни и Ибн Сины, уче­ный-энциклопедист и поэт из Хорасана Омар Хайям.

Академия Мамуна была разгромлена в 1017 году. Со второй половины XI в. Хорезм вошел в державу тюрков-сельджукидов, от которой с начала XII в. отделяется государство хорезмшахов, разросшееся в империю к мо­менту монгольского нашествия в 20-х гг. XIII в. Богатые торговые города, пребывавшие, по свидетельству путешественников, в полной безмятежности, были разрушены, оазис за­пустел. Однако столетие спустя арабский путешественник Ибн Батута застал великолеп­ный, процветающий Ургенч, а о Хиве этого времени свидетельствует мавзолей местного шейха - Сеида Аллауддина. Тогда же жил знаменитый в Хорезме и Индии поэт-философ, по профессии - ремесленник-скорняк, извест­ный еще и в качестве непобедимого борца-богатыря, Пахлаван-Махмуд, которого народная память превратила в легендарного пира (покро­вителя) Хивы.

Возрождение Хорезма в середине XIV века под эгидой местной династии Суфи было прер­вано и пресечено новым завоевателем - Тиму­ром, разрушившим оазис пятью грабитель­скими походами в течение 1370-1388 гг. В XV - начале XVI вв. Хорезмом управляли намест­ники правителей Мавераннахра и Ирана. В связи с тем, что ирригационная система и тор­говые пути Ургенча были разрушены, жизнь переместилась в южные области Хорезма, где располагались города: Хива, Ханка, Хазарасп и Кят. XVI век прошел для Хорезма в борьбе с агрессией шейбанидских правителей Мавераннахра.

В XVII веке местная власть стабилизиро­валась и в Хиве, ставшей столицей сначала про­винции, а с 1643 года - ханства, возводятся памятники, связанные с именами первых само­стоятельных правителей позднефеодального государства: Араб-Мухаммад-хана (1602-1629 гг.), Абулгази и Ануша-хана (1663-1687 гг.), Ширгази-хана (1715-1728 гг.), Мухаммед-Амин-инака (1770-1785 гг).

Город Хива был построен по традицион­ному на Востоке плану: прямоугольник стен вытянут с севера на юг; размеры его состав­ляют 650+400 метров - (здесь градостроители воспользовались соотношением «золотого сечения», излюбленного архитекторами всех времен). Прямоугольный город рассечен по осям крестообразно главными улицами, сое­диняющими между собой крепостные ворота (при этом южные ворота Таш-дарваза полу­чились не в центре южной стены). У западных ворот города располагалась крепость, которая отстраивалась в XIII, XIV, XVII и XIX векахи получила название Куня-Арк, т.е. «древняя крепость».

За пределами города-шахристана разрос­лось со временем предместье-рабад, которое также обнесли крепостными стенами. Так в Хиве сложилось два города: внутренний - Ичан-кала и наружный - Дишан-кала. Высо­чайшего расцвета Хива достигла в XIX веке, когда в Ичан-кале развернулось интенсивное строительство, связанное в расширением и упрочением Хивинского ханства. К началу XX века город превратился в уникальный архитек­турный ансамбль, где сливаются в художест­венном единстве, и монументальные общественные здания, и своеобразное хивинское жи­лище с высокими одноколонными айванами во дворах. Между главными городскими площа­дями и магистралями, идущими крест-накрест через Ичан-калу и радиально расходящимися от нее по Дишан-кале - зажаты густонаселен­ные жилые кварталы, называемые в Хорезме «элат» (в отличие от «махалля», принятого в других областях Узбекистана), объединяемые внутренними улочками, проездами и тупиками. Кварталы заселялись ремесленниками одной специальности или одной национальности, об­разуя первичную административно-религиоз­ную ячейку - общину. Управление ею сосредотачивалось в небольшом общественном центре квартала, который складывался, как правило, вокруг квартальной мечети, при ко­торой возводились минарет, хауз, озелененная площадка с суфой для отдыха и чаепития, под­собные постройки жилого и хозяйственного назначения. Сеть городских кварталов внутри Ичан-калы ориентирована довольно правильно в направлении юг-север, а за ее пределами - в соответствии с топографией места - на стены Ичан-калы, магистрали дорог, ведущих к воро­там Дишан-калы и водные артерии - каналы Палван-яб и арык Сирчали.

Стены Ичан-калы - редкий сохранившийся до наших дней образец средневековых форти­фикационных сооружений. Основание их под­нято над уровнем Дишан-калы, возможно, за счет естественного рельефа (ведь и по пре­данию, основанием города был песчаный холм!). Стены сложены из глинобитных и сыр­цовых блоков, высота их - до 10 метров. Сна­ружи из стены города через каждые 30 метров выступают массивные круглые оборонительные башни. Поверху стены и башни обводились зубчатым парапетом с прорезями - бойницами для обстрела нападающих при осадах. В сис­тему оборонительных укреплений входили на­полненные водой рвы у подножия стен, кото­рые можно проследить и теперь в микро­рельефе с юга, а с севера и запада на их месте проложены асфальтированные улицы.

...Не достанет ее осадная машина, которая может

Ударами камней событий (превратить) в пустыню ее

постройки.

Вокруг нее рвы, которые (по своему) величию

Родственны Тигру и Нилу и равны Сейхуну*

(Рашид-ад-дин. Переписка).

(*Средневековое название Сырдарьи.)

Этот образ средневековой крепости в полной мере относится и к Хиве.

Крепостные ворота входили в систему обороны Хивы. Их композиция приспособлена к выполнению службы сторожевой охраны го­рода и очень выразительно отражает ее в обли­ке сооружений: по сторонам от арочного про­езда устроены устрашающие башни, сверху ворота обходит дозорная галерея. Проезжая часть перекрыта либо сводом (Кой-дарваза), либо, если проезд длинный, - куполами, а по сторонам от проезда имеются купольные же помещения, где находился караул, таможня, суд, а иногда и тюрьма.

Воротам восточного города придавалось очень большое значение, как и входам в общест­венные и жилые здания: их внушительный облик должен был выражать величие и досто­инство города, здания или его строителя. Архи­тектурный образ ворот, вошедший в литера­туру народов Средней Азии, всегда поэтически преувеличен:

...Их арка тонет в сумраке высот,

Дуга той арки - как небесный свод.

Созданье чародейства - не руки

Врата на диво мощны и крепки.

(Алишер Навои. Стена Искандера)

Со временем, однако, ворота утрачивали свои оборонные функции и превращались в элемент городского благоустройства; так, сохранившиеся ворота Дишан-калы Кош-дарваза - ори­гинальное многокамерное сооружение с двой­ным проездом - нарядно украшено цветными изразцами, а восточные ворота Ичан-калы Палван-дарваза путем нескольких перестроек превратились в торговый пассаж с длинным проездом, крытым куполами, с лавками в боко­вых арках, выдвинутый от стены Ичан-калы в рабад, где размещался базар.

К городским воротам тяготели рынки с об­служивавшими их зданиями торгового и гостиничного типа (караван-сараи, тимы), а также санитарная служба города - бани. Рынок за во­ротами Палван-дарваза тянулся в пределах Дишан-калы вплоть до кладбища Абд-ал-бобо, рядом с которым был базар особого назна­чения: там продавали рабов...

Именно в местах многолюдных сборищ - у базаров устраивались обычно и культовые ком­плексы, куда входили городские соборные ме­чети, ханские медресе, а в Ичан-кале помимо этих зданий (в их числе Ак-мечеть, медресе Кутлуг-Мурад-инак, медресе Абдулла-хана и другие) - к восточным воротам Ичан-калы переместилась в 1930-1940 гг. XIX в. и ханская резиденция, здесь был построен новый дворец Алла-кули-хана Таш-хаули. Таким образом, здесь сосредоточились администрация, суд, духовенство и торговля. Множество таких важ­ных процессов естественно привело к сложе­нию крупнейшего в Хиве ансамбля общест­венных зданий, вклинившихся в тесную зас­тройку шахристана, прорезанного тесными уличными проходами меж глухих кирпичных наружных стен.

Ансамбль Алла-кули-хана выплеснулся за границы Ичан-калы - сначала выступом ворот Палван-дарваза, потом вскоре - зданием огром­ного караван-сарая. Торговая площадь между ними просуществовала недолго: к главному фа­саду караван-сарая был пристроен новый про­сторный торговый пассаж - тим Алла-кули- хана, а между ним и Палван-дарваза втиснулось еще и медресе Алла-кули-хана, надвинувшееся вторым этажом на соседние здания; в плат­форму перед ним ушло старое медресе Ходжам-бердыбия (XVIII в.), разделенное при этом по­полам, как переметная сума-хурджум, от чего оно и получило второе название Хурджум.

К восточному ансамблю Ичан-калы примы­кают, перетекая друг в друга, центральный ансамбль площади, образовавшейся на пересе­чении главных улиц шахристана и ансамбль улицы перед мавзолеем Пахлаван-Махмуда. Улица, соединяющая восточные и западные во­рота Ичан-калы, ныне носит название Карла Маркса; эта широтная ось нанизывает на себя основные памятники и ансамбли шахристана. Меридиональная ось в Ичан-кале несколько отклонена от направления юг-север, она со­единяет южные ворота Таш-дарваза и северные - Бахча-дарваза. На перекрестке их образо­валась площадь перед Джума-мечетью - глав­ной соборной мечетью города, обстроенной главными и боковыми фасадами медресе (Кут­луг-Мурад-инак, Мухаммед-Амин-инак, Матпана-бая) и уравновешенной вертикалью минарета, встроенного в стену Джума-мечети.

К югу от распластанного объема Джума-мечети. вдоль второстепенной улочки Бухар­ской, сложился знаменитый центральный ан­самбль Хивы.

Улочка ограждает целый квартал кладбища и комплекса построек, объединенных именем Пахлаван-Махмуда, напротив которого нахо­дится старейшее в Хиве медресе Ширгази-хана; перспективу ее замыкает небольшая площадь, обстроенная в начале XX века ханским санов­ником Исламходжой, здесь два медресе, двухэтажная русско-туземная школа и великолеп­ный минарет, увенчавший ансамбль.

К западу от Джума-мечети широтная маги­страль идет вдоль главных и боковых фасадов малых и больших медресе: их ориентация ни­чем не ограничивалась и у западных ворот Ата-дарваза, недавно отстроенных заново реставра­торами, упирается в третий большой ансамбль Ичан-калы. К северу от нее развивается плац перед Куня-Арком и противостоящим ему крупнейшим медресе Мухаммед-Рахим-хана, к югу-медресе Мухаммед-Амин-хана и Кальта-минор - недостроенный гигантский минарет, которому предназначалась роль самого вы­сокого минарета в Средней Азии. Этот ансамбль отличается парадностью и представи­тельностью архитектуры.

Особую роль в создании неповторимого силуэта Хивы играют минареты. Их вознося­щиеся в небо вертикали, отмечающие места самых значительных общественных зданий, создают великолепные перспективы улиц, вступают в гармоническое единство с горизонталями крыш жилой застройки, позволяют четко ориентироваться в пространстве города; их ритм фиксирует некий градостроительный модуль, соразмерный масштабу города: вдоль улицы Карла Маркса минареты следуют через Дишан-калу и Ичан-калу с интервалом в 200 метров. А в пролете ворот Дишан-калы Кой- дарваза, при подъезде к городу - улавливается вся их цепочка: Абд-ал-бобо, Палван-кари, Сеид-Шеликер-бая, Ислам-ходжа, Джума...

Минареты - излюбленная тема в архитек­туре восточных городов. Характерные, запо­минающиеся силуэты вертикалей служат как бы эмблемой, отличающей города друг от дру­га. Тот, кто был в Бухаре, ни с чем не перепутает могучий 46-метровой высоты, но при­земистый ствол минарета Калян, увенчанного роскошным многоарочным фонарем с пышным сталактитовым карнизом. А посетитель Хивы - навсегда запомнит легкий и острохарактерный силуэт минарета Ислам-ходжа (1910 г.), увен­чавшего ансамбль внутреннего города. Он на два метра ниже бухарского Каляна, но кажется намного выше благодаря изысканной форме: ствол его энергично сокращается кверху, где его венчает только легкий карниз и куполок, перекрывающий мимещение для глашатая-азанчи, вписанное в тело ствола без выступов. Бухарский минарет украшен в духе своей эпохи начала XII века - фигурными кирпичными кладками, подчеркивающими его монумен­тальность, величие, основательную связь с зем­лей; хивинский - опоясан сверкающими изразцовыми облицовками и устремлен в небо, на фоне которого тают, растворяются его голу­бые, синие, белые, бирюзовые краски.

Самым крупным минаретом в Средней Азии предназначалось быть хивинскому минарету около медресе Мухаммед-Амин-Хана, если бы он был достроен: высота его достигла бы 70 метров. Стройка остановилась менее чем на се­редине (в 1855 г), отчего памятник и получил название Кальта-минар, то есть «короткий ми­нарет». Однако с подобной высоты был бы плохо слышен даже очень мощный хор азанчей; строить такие высокие сооружения побуж­дало отнюдь не только их прямое утилитарное назначение - с минарета мусульмане призы­вались на молитву. Для этого можно было ис­пользовать просто крыши мечетей, как это и делалось в первые века существования исла­ма. Потом для этого стали использовать башни римских святилищ, колокольни христианских церквей, зороастрийские «башни огня» - аташгох в Иране и другие вертикальные сооруже­ния, разнообразные формы которых сложи­лись у разных народов мира задолго до ислама. Поэтому и форма минаретов в каждой стране отражала местные традиции возведения башен­ных сооружений. Само слово «минарет» проис­ходит от «минора» - т.е. место, где что-то заж­жено; огонь возжигался и на морских маяках, среди которых были совершенно грандиозные многозвенные башни, вроде Фаросского маяка III в. до н.э. высотой до 130 м. Исследователи сходятся во мнении, что исходной формой для минаретов Средней Азии были дозорные выш­ки крепостной архитектуры. Однако форма их кубического фундамента, многогранного цоко­ля, конического ствола, увенчанного куполь­ным навершением - очень напоминает также и формы индийских культовых обелисков, опи­санных Бируни - форму, лишенную утилитарного и наделенную только идеологическим и образным смыслом. Эта традиционная форма, воспринятая для минаретов, перерастая масштабы, нужные для исполнения прямого назначения, превращалась в гигантский триум­фальный столп, памятник величия, символ славы государства, города, страны, строителя.

Хива сохранила наибольшее количество ми­наретов из всех исторических городов совет­ского Востока. Хивинские минареты отличает одна типичная черта - венчающий фонарь на­ходится в теле ствола и обнаруживается толькопрорезями арочных проемов; отсюда их особая стройность. При этом минареты совершенно не похожи друг на друга: строившие их зодчие находили тонкие изыски в пропорциях, силуэте, размерах и архитектурном декоре.

За воротами города, куда выносились еще со времен раннего средневековья кладбища и некрополи, складывались культовые загород­ные комплексы.

Почитаемое захоронение какого-нибудь местного «святого» обрастало могилами тех, кто надеялся на его заступничество на том све­те, для поминальных обрядов строилась спе­циальная мечеть, а для паломников, приходя­щих на поклонение из других мест, - жилье гостиничного типа (завия или ханака). Подобные комплексы образовались за воротами Ичан-калы: за восточным - Абд-ал-бобо, за за­падными - Шакаландар-бобо, за северными - Торт Шаббаз, и в отдалении, за арыком Сирчали - Сеид-Maгрум-джан. По мере разраста­ния рабада - Дишан-калы - эти загородные ан­самбли вросли в гушу жилых массивов и превратились в квартальные общественные центры.

Попали в черту Дишан-калы и загородные резиденции хивинских ханов-дворцы Нурулла-бая у северо-западного угла шахристана и Рафанек в отдаленных пределах наружного го­рода. Немало интересных памятников дворцо­вого и культового характера оказались в Хи­винском районе (дворцы Кубла-тоза-баг и Чадра-хаули, комплексы Атаджан-тура и Исмаил-ходжа, некрополи Шахи-мардан и Ших-Мавлон-бобо, Таш-мечеть в селении Саят и мавзолей Биби Хаджар).

Город - как единый организм с взаимосвя­занными и соподчиненными друг другу част­ями - отражает средневековую философию, от которой отталкивались в своем творчестве зод­чие, воплощая идею гармонии с безупречным чувством меры и вкусом, во многообразии форм, не нарушающем стилевого единства це­лого. Гармоничность и уравновешенность, про­стота и выразительность, потрясающие до сих пор воображение посетителей города - резуль­тат высокой культуры и профессионального мастерства их авторов. Гармония возникает в контрастном сопоставлении противополож­ных начал; сильная пластика куполов монументальных зданий, вертикали минаретов - и пло­ские крыши фоновой застройки жилых квар­талов, гладь освещенных солнцем глухих по­верхностей стен - и глубокие провалы затенен­ных ниш порталов и колонных айванов, сопо­ставление крупного масштаба общественныхзданий и мелкого, интимного масштаба жили­ща - усиливают выразительность, оттеняя друг друга.

Из чего же состоит неповторимый ансамбль Хивы - из оригинальных, непохожих друг на друга произведений или, наоборот, из типовых, стандартных элементов, оживленных с по­мощью градостроительного искусства? Какова была мера индивидуализации творчества сред­невековых зодчих и их связанности обществен­ными нормами - канонами? Эти вопросы вол­нуют сегодня архитекторов и ученых, пости­гающих секреты мастерства и опыт коллег, воплощенный в их произведениях.

Архитектура возникает из насущных пот­ребностей человеческого общества; это ис­кусственно созданная среда обитания органи­зует жизненные процессы в формах, которые соответствуют природным условиям, уровню развития строительной техники и тем общест­венным идеям, которые они должны выражать, независимо от своего прямого утилитарного назначения. Утратив со временем функции, вы­звавшие их к жизни, в пору ушедшего в веч­ность феодализма, памятники сохранили непреходящее познавательное и эстетическое значение, как исторические документы, заклю­чающие в себе созидательную мысль зодчих. Многовековая мудрость выражена и в самом крупном архитектурном организме - городе, и в его части - ансамбле, и в общественном или жилом здании, и в разработках их частей - вплоть до декоративных деталей. Обратимся же к ним.

Жилище испокон веков было творческой лабораторией человека, в нем отрабатывались приемы защиты от климатических воздействий и от врагов.

Беднейшие слои населения в сельских мест­ностях довольствовались скромными одноком­натными домиками, стоящими отдельно, в ряд или касаясь друг друга углами. Соединение их проемами давало анфиладное многокамерное строение. Защитой от знойного солнца служил навес - айван, пристроенный к жилой комнате. Одноколонный хорезмийский айван в сочета­нии с жилой комнатой и подсобным помеще­нием за ней - образовали характерную жилую ячейку - секцию, прошедшую через все сред­невековое сельское и городское жилище Хорезма; она перекочевала и в некоторые об­щественные здания.

Типовые секции группируются в хорезм­ском жилище вокруг двора, образуя разнооб­разные композиции. Дворовая организация свойственна и сельскому, и городскому жилищу; разница состоит в материалах, (в городских до­мах - деревянный каркас, заполненный глиня­ными комьями, в сельских - глинобитные пахсовые блоки), в составе (сельские усадьбы включают хозяйственный двор), в образном строе архитектуры (усадьбы-хаули носят обо­ронительный характер, окружены глухими сте­нами с башенками, имитируя крепости). В глубь дома в обоих случаях ведет глубокий крытый проход-долон. Дом делится на два дворовых комплекса: парадную половину для гостей (дешан-хаули или ташкари) и интимную жилую часть (ичан-хаули или ичкари). В парадной по­ловине секция состоит из приемной - михмонханы с айваном, а в жилой части число жилых секций умножается в зависимости от состава семьи. Жилые помещения разделяются на лет­ние, располагаемые на севере, и зимние - на других сторонах двора. Для городских домов очень характерно противопоставление высо­кого северного онг-айвана и южного низкого терс-айвана, что усиливает движение воздуха во дворе и позволяет несколько снизить тем­пературу в летний зной. Иногда во дворе лишь один айван - но он затеняет половину пло­щадки, а то и весь двор.

В больших богатых домах айваны могут об­ходить весь двор в виде легкой колонной гале­реи. А в сельском жилище дачного типа, в виде дворцового павильона - кушка, хорезмский дом, построенный из пахсы (Чадра-хаули), приобретает вдруг башенную четырехэтажную форму, так как секция, состоящая из жилой комнаты и айвана, наращивается по вертикали, переходя от двух глухих камер на первом этаже к двум открытым айванам - на четвертом. Этот дом уникален, подобные памятники в Средней Азии не сохранились, но о существовании мно­гоэтажного строительства, особенно в городах, можно судить по данным археологии и мини­атюр, иллюстрирующих средневековые руко­писи.

Образ дворцового павильона, подобного Чадра-хаули, стоящего посреди восточного сада-чарбага, увенчанного открытыми айванами, сохранился в классической поэзии народов Средней Азии:

...Четыре арки, четверо ворот

В сад обаянья охраняли вход...

...А на лугу, что широко открыт,

Постройка величавая стоит.

Со сторожем на кровле башни той

Кайван беседует в тиши ночной.

И так постройка эта высока.

Что вровень с ней проходят облака...

(Алишер Навои. Стена Искандера)

Хорезмский жилой дом, как правило, содер­жит единственный вид декоративного украше­ния - прославленное резное дерево: стройныеколонны айванов, венчающие их фигурные подбалки,входные двери и ворота, внутренние калитки.

Только Хива донесла до нас в целом виде дворцы - ханские резиденции, вобравшие в себя черты архитектуры сельского и городского жилища. Это многодворовые комплексы с пра­вильной прямоугольной планировкой. Дворы - разные по назначению. В городских дворцах (Куня Арк, Таш-хаули), в пределах замкнутого контура стен выделяются парадная и интимная части, соответствующие подобным же частям в жилище. Административные процессы, па­радные приемы и церемонии происходили во дворе, который назывался куриниш-хана, михмон-хана или ишрат-хаули; главным строением здесь был тронный зал с богато украшенным айваном, по сторонам от него были помещения канцелярии. По архитектуре этому двору по­добен арз-хаули - суд. Ичан-хаули или гарем представлял собой продолговатый двор с сек­ционной застройкой, где число секций соответствовало числу жен, одна побольше - пред­назначалась для хана, а по периметру двора построено двухэтажное жилище наложниц и челяди. В загородном дворце Нурулла-бая че­тыре двора - жилые, а приемная и арз-хана вынесены в отдельные корпуса; сейчас они ока­зались прямо на городской улице.

В архитектурном убранстве хивинских двор­цов главную роль играет расписная майолика, сохранившая традиционный хорезмский коло­рит строгой холодной гаммы, с синим рисунком на белом фоне или белым на синем, с вкрапле­ниями голубого или бирюзового тона, с чер­ными контурами. Растительные и геометри­ческие орнаменты сочетаются с эпиграфикой - надписями, где среди религиозных текстов вкраплены исторические сведения о постройке, имена мастеров-декораторов и даты производ­ства работ. Среди них неоднократно повторя­ется имя Абдулла-джина, который расписывал майолику летней мечети в Куня-Арке, мавзолей Пахлаван-Махмуда и дворики в Таш-хаули. Это был выдающийся, поистине гениальный мастер-хорезмиец. В его искусстве сохраняется принцип, присущий архитектурному убранству среднеазиатских зданий: выделение рисунком конструктивных членений, в пределах каждого декорируемого поля - новое решение орна­мента; при огромном разнообразии мотивов - сохранение их стилевого единства, цветовой гаммы и техники.

Однако зодчих не щадили заказчики - фео­далы. Историк Хорезма - Шир Мухаммед Мунис - ввел в историческую хронику поразив­шее его событие: лучшего зодчего своего вре­мени, уста Нурмухаммеда в разгар строитель­ства дворца Таш-хаули посадили на кол только за то, что онотказался закончить постройку в нереально-короткий срок. На ханских строй­ках трудились тысячи рабов - военная добыча в непрестанных грабительских походах.

...Целый город бывает разграблен

От твоего притеснения.

Чтобы был выстроен один дом.

Если бы ты прекратил строительство.

Чтобы оно не вело к грабежу!...

(Абдурахман Джами)

Взаимоотношения заказчика и зодчего - немаловажный вопрос для понимания средне­вековой архитектуры. С древнейших времен зодчие были творческой интеллигенцией, по­ставщиком кадров для которой были городские слои ремесленников и торговцев. Сейчас можно считать полностью установленным, что зодчие Средней Азии получали общее и специальное образование, владели теорией архитектуры, опиравшейся на достижения точных наук, блестяще разработанных на Востоке и доступ­ных даже ремесленникам в виде трактатов - практических пособий. Древние источники сох­ранили также рабочие методы и технику проек­тирования, способы выполнения чертежей и моделей зданий.

Зодчий был сыном своей эпохи, неизменно иглубоко связанным с её мировоззрением и традициями. Несмотря на относительно высо­кое и независимое положение, свобода его творчества была ограничена множеством об­щественных установок, обычаев, норм-кано­нов. Выполняя проект по крупному заказу феодала - из числа правителей, знати, духовенства - архитектор выполнял прежде всего общественную программу, отражающую су­ществующие объективные условия. Так и во дворцовом строительстве воспроизводились устойчивые, оправдавшие себя тысячелетней практикой, привычные композиции жилища. Но при этом личность заказчика накладывала отпечаток: здание намного превышало обыч­ные размеры, преувеличенным масштабом вы­ражался эффект грандиозности, усиленный роскошью архитектурного убранства. Этого требовали эстетические нормы средневековья. Дворцы включали в себя сложный комплекс необходимых сооружений - административных, жилых, культовых, хозяйственных, увеселительных. Заказчик, таким образом, определял назначение и масштаб стройки, утверждал про­екты и финансировал работы.

Неповторимость образа здания достигалась оригинальностью разработки избранных архитектурных тем. Лучшим доказательством искусства талантливых зодчих служит то, что построенные по единым «типовым» схемам дворцы не повторяют друг друга ни общей композицией, ни бесконечным разнообразием орнаментов, выдержанных в строгом единстве стиля хивинской школы зодчества.

Гражданские здания в Хиве немногочислен­ны, но тем они и ценны, так как их мало уцелело и в других исторических городах.

Хивинский караван-сарай - один из немногих памятников этого типа в Узбекистане. Он использовался для временного пристанища купцов, приезжающих с товарами, складов, временного хранения и сбыта шелковых тканей и изделий из них. Форма караван-сарая вос­принята от военного укрепления первых веков ислама, называемого рабатом; корни же планировки в виде замкнутого двора уходят далеко в глубь веков. Двор караван-сарая обстроен жилыми секциями, состоящими из комнаты и ниши-айвана, только здесь они выполнены в кирпичных конструкциях с арочно-сводча­тыми перекрытиями. Как и в жилище, эта секция повторяется множество раз, обходя по первому этажу большой квадратный двор. Вто­рой этаж перед жилыми комнатами обходит арочная галерея. На главный фасад караван-сарая, по сторонам от входного портала, выхо­дили по три таких секции, служившие здесь лавками.

Строительство в трудных условиях, в сло­жившейся ситуации, на тесных участках неред­ко в истории архитектуры приводило к наход­кам интересных, нестандартных решений. Так необычно сложилась композиция торгового пассажа - тима Алла-кули-хана, который вместе с караван-сараем до сих пор использу­ется по своему первоначальному назначению. Пристраивая тим к фасаду караван-сарая, хи­винские мастера использовали его, как часть нового здания: портал караван-сарая превра­тился в арку центрального купольного зала - тима, ритм арочных ниш боковых лавок опре­делил размеры трехкупольных галерей, ко­торые протянулись в два ряда по сторонам от зала.

У ворот размещалась и санитарная служба города - бани. Хивинские бани Ануша-хана были построены в 1657 г. в комплексе с ме­четью. Их планировка, восстановленная в ре­зультате археологических изысканий, отлича­ется от стандартного типа, известного в других районах Средней Азии, но содержит обязатель­ный набор помещений: наземный вестибюль (раздевальная) и полуподземное здание, пере­крытое множеством куполов. В центральном зале стоял огромный чан с горячей водой, от него расходятся по сторонам входы в мыльные и массажные купольные помещения. Баня ота­пливалась подпольными жаровыми каналами, в которые из гонки поступал нагретый воздух.

Лечебным и гигиеническим свойствам бани придавалось огромное значение. Правила стро­ительства бань изложены даже в «Каноне врачебной науки». Абу Али ибн Сины, считав­шего достоинством хорошей бани солидную постройку, умеренную температуру, яркий свет, хороший воздух, просторный предбанник, рас­писанный красивыми картинами, и приятную воду. Бани были всегда переполнены; в них мылись по очереди, через день, мужчины и женщины города. Поэтому в правилах хожде­ния <